Ольга Валькова


Этот роман, стилистически выдержанный, насыщенный, «с атмосферой», на какое-то время превратил меня в сторонницу революции.
Знаете, наверное, как это бывает? — видишь сон, тягостный, но такой живой и реалистичный, что, всплывая на мгновение ближе к поверхности яви, думаешь с облегчением: «Да это же все сон! На самом-то деле все иначе…» Вот примерно подобное я и испытывала, возвращаясь из реальности романа, где никакой революции (ни Октябрьской, ни, судя по всему, февральской) не было, в реальность нашу, где все это было.
Российская империя, 20… год. Космическое корабли достигли дальних звезд, колонизируются планеты; там, на фронтире, доблестные гусары получают ранения и повышения в звании; есть такая наука — ксенопалеонтология. А здесь, в ценре Империи, по-прежнему бесятся от безделья помещики, старая барыня унижает лебезящих приживалок; девушка, интересующаяся наукой, мечтает поскорее стать старухой, чтобы держать салон и иметь возможность хотя бы поговорить с теми, с кем ей говорить интересно. О том, чтобы самой учиться и работать, даже и речи не идет. Мужику нет хода на «чистую», господскую половину трактира. Одержимый наукой талантливый молодой человек работает управляющим у помещика и втуне мечтает о дальних экспедициях. Они есть, эти экспедиции, но… не для тех, у кого нет средств на жизнь.
Серые небеса, серый воздух и вечные напролазные хляби под днищем антигравитационного электромобиля.
Неистребимый, физически ощущаемый запах старости.
И совершенно не удивляет, что в этой унылой атмосфере заводится, как мыши в грязном белье, вылезший из каких-то теневых подпространств вампир — и высасывает остатки энергии из без того вялых, не знающих куда себя приткнуть людей.
Да, люди, населяющие этот мир, вроде бы совсем такие же, как в «Повестях Белкина», — милые чудаки с такими безобидными, смешными странностями. И даже свой благородный разбойник, кладущий головушку за правду, есть. Но… за прошедшее столетие с лишним куда-то девалась, рассосалась в них та хрустальная чистота, та естественность веры в добро, что неколебимо стояла в душах пушкинских героев. И когда представляешь, как в течение века таяла, уходила она, хрусталинка за хрусталинкой, из сердец, из речей, надежд и поступков, как будто какой-то вампир высасывал незаметно, — вот тут-то и думаешь: «Господи милостивый! Как все-таки хорошо, что была у нас революция! Как это чудесно, волшебно, что крестьянские мальчики летали в стратосферу, хохочущие девчонки окружали профессоров в гулких старых аудиториях — и гудела перелопаченная страна!»
В одной из рецензий писали: возникает ощущение,что с Россией, описываемой в книге, произошло что-то ужасное, но автор, по доброте своей, от читателя это невыносимо страшное скрывает. Может, и так. А может, наоборот — чего-то не произошло? А может — и то, и другое?
Вот название. Ведь вряд ли это только о героине по имени Софья, отдавшейся во власть вампира. Долгое время вампир «подпитывал» ее энергией, взятой у жертв, а потом покинул — и все разом кончилось. София — это ведь Мудрость. Если Мудрость долгое время остается неизменной — не вампир ли рядом с нею?

2012